А. Горшенев. ' Падающая Звезда'.

Размышления на тему.

Господи, дай мне душевный покой,

чтобы принимать то, что я не могу изменить,

мужество - изменять то, что могу,

и мудрость - всегда отличать одно от другого.

Курт Воннегут

Вначале позволю себе небольшую преамбулу...

Как могли заметить участники форума на www.chart.ru, я ни разу безоговорочно не высказался в пользу какого-либо музыкального коллектива или конкретной композиции. И я предостерегаю читателя от восприятия нижеизложенного как восхваления 'Падающей Звезды' или группы 'Кукрыниксы'.

Моя цель - предложить альтернативную форму диалога на форуме, а не давать оценки. Заполнять бесчисленное множество страниц высказываниями типа 'XXX - круто', или 'XXX - дерьмо' я нахожу ниже достоинства Человека Разумного. Хотелось бы надеяться, что это мое мнение хоть кто-нибудь, да разделит. Так что, все, что написано ниже можно, в общем-то, сжать до следующей формулы: Давайте вместе подумаем головой, и попробуем найти достойные Человека Разумного ответы хотя бы на вопросы 'ПОЧЕМУ XXX - круто?', или 'ПОЧЕМУ XXX - дерьмо?'

Из последнего следует так же, что я вовсе не намерен кому-либо навязывать свое видение, и не нахожу его единственно правильным. Напротив, очень бы хотелось найти оппонента, который предложил бы иную, (позитивную или негативную - не важно, лишь бы - гармоничную) трактовку.

Итак, 'Падающая Звезда'. Весьма любопытное произведение. Как и многие, я не мог 'сходу' разобрать смысла этих стихов. Но было в них что-то, что не позволило мне отбросить их, как заведомо пустые. Должен сейчас напомнить вот о чем. У большинства, если не у всех поэтов, окончательный вариант стихотворения отличается от первоначального замысла. А порою, и вовсе не имеет с ним ничего общего. Муза ведет перо поэта, а не его разум. Я не знаю, что именно побудило А. Горшенева написать две вариации на одну и ту же  тему, но хочу предположить, что дело было так:

А. Горшенев хотел создать понятную и близкую многим зарисовку о смятенных мыслях и чувствах человека в момент передышки между хаосом добра и зла внутри и вокруг него на войне, когда он смотрел на далекую звезду, падающую с небосклона. Помните, у Высоцкого: 'Вон - снова упала, и я загадал - выйти живым из боя': Так вот, в отличие от Владимира Семеновича, Алексей не сумел удержать в  узде эту тему. Тема, как раковая опухоль, дала метастазы. Каждая сопряженная мысль и чувство просили места в тексте, уводили автора все дальше и глубже - к вопросам космического порядка. И Алексей написал две песни. Одну - в рамках изначального замысла. Другую - вне каких-либо рамок вообще. Масштабность и вариативность идей автора, неисчислимость взаимосвязей между ними, исключительная ограниченность песенной формы превратила все образы стихотворения в символы.

// Позволю себе заметить, что я почти уверен, что Горшенев сам не имел в виду НИЧЕГО из того, что будет написано далее. И что процесс создания 'Падающей Звезды' происходил как угодно иначе, чем я предположил. Но это - не важно. Я предлагаю точку зрения на содержание стихотворения. И пытаюсь ее обосновать. Я не пытаюсь угадать, что именно хотел сказать САМ автор. Горшенев еще пока - не Мандельштам. И если его стихи ценны, то ценны пока еще - сами по себе.

Единственное, что мне кажется весьма вероятным из 'истории написания', так это то, что Вдохновение все-таки вмешалось в процесс. И Алексей мог этого даже не заметить. Но то, что у него получилось, ему понравилось, и он оставил все как есть, несмотря даже на то, что тексты двух песен оказались, чуть ли не одинаковыми. Однако вряд ли он сам увидел в своем стихотворении что-то большее, чем еще один вариант на  тему. Не знаю. Не суть. Любое произведение искусства интересно своей неоднозначностью. Если кто любитель поэзии серебряного века, то - легко вспомнит, какое удовольствие испытывает читатель, перебирая всевозможные ключи к одному и тому же стихотворению и, развивая его разнообразные трактовки. Возможность совместного творчества - драгоценный дар автора своим читателям. Пусть даже и 'дар случайный'. //

Теперь - к тексту. Предлагаю провести аналогию между сюжетной линией куплетов и физическим явлением 'падения звезды'. Аналогию, безусловно, метафорическую.

Куплет первый. Вступление (скрытое, но - подразумеваемое).

Звезда пока еще на небосклоне - на своем месте - над Землей. Она внушает надежду человеку, смотрящему на нее - далекую от земной суеты, коловорота добра и зла, бессмысленной жестокости и Божественной Любви; коловорота всего, из чего состоит наша жизнь. И пока 'звезды зажигают, значит - это кому-нибудь нужно'. Нужно тем, кто надеется на существование другого далекого мира, в котором царит Свет и Покой. И куда, 'может быть', попадет и твоя душа:

Но вот, звезда сорвалась и летит вниз. С этого момента начинается стихотворение:

Может быть, из падающих звезд

Одна для нас, и нам ее бег

Прочь от этой жизни над Землей

Несет удачу, и спасет нас всех.

У древних звездопад вызывал ощущение крушения мироздания. С этим явлением люди связывали фантастические мифы, укоренившиеся в нашем подсознании, и, при определенном состоянии души, до сих пор провоцирующие в нас смятение чувств и мыслей. Вот этот процесс смятения - смешения веры и сомнений - и составляет стержень всего стихотворения. 'Разбег' небесного тела с точки старта вызывает в памяти наблюдателя ту самую надежду на избавление, которую он украдкой питал в своем сердце, глядя на покоящиеся мерцающие огни во мраке. Он цепляется за эту надежду. Она - первое, что болезненной вспышкой прорезает его сознание. Почему 'болезненной'? Потому, что основа этой надежды пошатнулась. Звезда - упала. Потому, что одновременно с вспомнившейся надеждой возникает и сомнение в ней - 'Может быть':

Что примечательно. Звезда в песне  сразу же становится образом одухотворенным. 'Прочь от этой жизни над Землей', - это ли не возглас самой Звезды в момент срыва? В небесном теле легким намеком олицетворяется нечто большее. Что именно? Об этом - в свое время. А сейчас давайте представим, что Звезды 'слышат' мысли людей на Земле, чьи глаза во множестве устремлены ввысь сквозь космический мрак. Чьи глаза полны боли, отчаяния, тоски, светлой радости, любви, веры и надежды. И представим, что Звезды, на самом деле, - одинокие холодные миры, космические души, где нет места нам. Они нас слышат, они сострадают нам, но им нечем нам помочь. И вот, одна за другой, они не выдерживают переполняющего их бессилия и горечи от безмолвной 'жизни над Землей', и, очертя голову, срываются вниз. Известная примета, на которой основывался первоначальный замысел автора, оборачивается здесь, таким образом, прямо противоположным смыслом. Сомнение - ключ к разгадке. Не случайно 'может быть' звучит рефреном на протяжении всего произведения.

Куплет второй. Звезда продолжает свой путь вниз. Надежды на Спасение, на Сад Эдемский, надежды фантастические и возвышенные сменяются более скромными, более ПРИземленными:

Может, не узнаем никогда,

Как останавливает время

Капли от дождя, веселый смех,

Надежду на себя и смену.

Это - надежды уже зрелого человека, знающего цену реальным, земным радостям в этой жизни, и, боящегося их потерять. Он - уже давно не идеалист, не грезит об 'иных мирах'. Он дорожит простыми вещами, которые еще сохранили свою животворящую силу радости в его душе. Дождь; искренний веселый смех; надежда на себя; на счастье своих детей - символы основных ценностей уже взрослого, но еще не черствого человека.

Дождь -                           романтизм юности. Частица души, сохранившая в себе молодость, память о том прекрасном времени, когда человек еще только открывал для себя этот мир

Смех -                              эссенция чистой радости бытия.

Надежда на себя -          символ духовной силы, веры в разум, стремления к 'совершенству'.

Надежда на смену -       символ веры в то, что жизнь эта не лишена смысла.

Но все это - иллюзии. И наш герой это понимает. Ему жаль их терять. Даже, наверное, - страшно. Он чувствует, что он уже на пороге того дня, когда время, и вместе с ним - груз накопленного опыта, разочарований и мыслей, не находящих бесспорного оправдания человеческому существованию, превратят в прах все те ценности, которыми он жил. И он останется наедине с пониманием вселенской пустоты всего сущего, что может постичь человек. И его мольба, обращенная к холодному, одинокому и немому Духу, летящему над ним, гласит: 'Может быть, этого все-таки не произойдет со мной?'.

А звезда летит все дальше, все ближе к Земле. Вот-вот она ее коснется. Куплет третий. И герой песни уже больше не думает о прошлом, о будущем, о смысле и ценностях жизни, о чем бы то ни было отвлеченном вообще. Он предельно материален, его жизнь - текущий момент, его помыслы - реактивны. Он наделен Принципами, и обладает Мнением, которым следует неукоснительно, над коими не размышляет, и кои надеется навязать окружающим, как единственно верные. Перед нами - Воин Света, противник Зла:

Может, мы кому не подадим своей руки,

И этот наш жест

Нам покажется единственным и дорогим

За тех, кто жив и - нет.

Звучит надежда на то, что люди отвернутся от Зла. Все бы - ничего, да только есть тут один нюанс. Что такое Зло? Зло - это то, что наш герой считает Злом. А таких героев - несметное множество. И каждый наделен своими Принципами и обладает своим Мнением. И строки эти в песне звучат, на самом деле, угрожающе, предвещая то, с чем всегда сталкивалось человечество при выяснении отношений 'кто - прав, кто - виноват'. Ибо теперешний герой сюжета - большинство людей. Ибо большинство людей было глухо и слепо к 'высоким материям' (тем, о которых шла речь выше) испокон веков. Ничего не изменилось.

А тем временем наша Звездочка, наш немой спутник, пропала из виду, канув в небытие - за чертой Земли, за чертой Времени. Четвертый куплет. Погас Свет, и темные призраки древнего хаоса вышли на сцену. Заворожили наши души, вернули их назад себе - в каменный ад, откуда мы тщетно пытались сбежать тысячелетия назад:

<:> мы, на самом деле,

Не искали в нашем теле

Жизни

// читай - Души //

 <:> мы окаменели,

Смерти ждали и хотели

Резни.

И вот тут я специально опустил в цитате ключевое слово - 'может'. Вместе со Звездой мы проделали путь от Небес к Поднебесью; оттуда - к бренной Земле и дальше - во Тьму. Казалось бы - на этом - все. Титры:

Но - нет. Вернем Глагол Горшенева на его законное место. Что мы с вами получим? Мы получим - цикл. Сомнения героя в истинности и долговечности образов, рисуемых ему его воображением, в данном случае возвращает нас к началу. И в чередовании этих картин мы видим всю нашу жизнь такой, какой она была, есть и будет. Жизнь внутреннюю и жизнь социальную.

Здесь мне хочется пойти еще дальше. Неимоверно высокий удельный вес символов 'Падающей Звезды', дающий бесконечную вариативность ассоциаций; концентрированность формы при изображении образов, граничащая с одновременностью; цикличная замкнутость смены этих образов, исключающая любые 'до' и 'после' - приводят к мысли о том, что в 'Падающей Звезде' Время, при иллюстрации Земного бытия, упразднено, как мировоззренческий атавизм.

Для полноты картины, давайте везде, где я писал 'наш герой' поставим то, что у автора - 'мы'. Четыре состояния души (они же - этапы Истории, они же - характеры мировых религий, они же - формы представления людей о мироздании, они же - живые человеческие чувства, они же: - продолжать можно очень долго), одновременно и самодостаточны и последовательны в своей эволюции (причем любой избранный порядок переходов будет справедлив). Они все свойственны каждому человеку в отдельности в той или иной степени в тот или иной момент жизни. Но 'Падающая Звезда' обобщает все частности, и все повествование ведет во множественном числе. Мало того, обобщению подвергаются Бог, Дьявол, Человек и Зверь:

Кается, молится Черт над Землей.

Кажется - борется сам с собой.

Все становится единым и существующим всегда, то есть, вне Времени. Этот Черт - это Я и Ты[*], это - все 'Мы'. Все мы боремся сами с собой. Все мы каемся, все мы молимся (не в хрестоматийном смысле, разумеется). Этот Черт, вместе с тем, и - Бог, и - Дьявол. Эти 'Звезды', это - Его слезы, наши души, наши жизни. Какие-то из них упали вчера, какие-то - сегодня, какие-то - упадут миллиарды лет спустя. Но время здесь едино. И упадут все. И все поднимутся вновь. И это он - Бог - создал эти Звезды, эти жизни, этот Свет и эту Тьму, эти мысли и эту бессмысленность. И это он - Дьявол - заставил их падать и подниматься, заставил верить и сомневаться, закрутил всю эту карусель. Я специально только что отдал что-то традиционно Богово - Дьяволу, и что-то традиционно Дьяволово - Богу. Меняйте местами все, что хотите и как хотите - суть не изменится. Ибо Сущность здесь - одна. Как кто-то образно выразился - Звездная Сущность земного бытия: 

Падают слезы Его нам на грудь.

Станет ли ближе, чем Он кто-нибудь?..

Да - нет, конечно. Кто может быть ближе тебе тебя самого?..

Ну вот, собственно, в общих чертах, и - все. Оставляю читателя поразмыслить над последним риторическим вопросом, который задал всем нам Алексей Горшенев. Хоть вопрос и риторический, это - всего лишь стереотип. На него есть ответ. И он, как всегда, - не очевиден: